Расколотая Россия: взгляд с Запад

15/05/2014 220 0

Я стараюсь относиться к России объективно, полагаясь на надежные количественные данные. Отчасти это отражение того, как я считаю правильным мыслить и писать (и вообще думаю, что намечающийся ныне поворот в сторону «журналистики данных» давно уже назрел). А отчасти дело просто в том, что я как аналитик, живущий в США, не могу опираться на интервью с очевидцами событий. Поэтому, когда я пишу для Forbes, Slon и других изданий, я неизбежно использую массу графиков, диаграмм и прочих радостей, которые можно соорудить в Excel.

Такой РїРѕРґС…РѕРґ Рё, РєСЂРѕРјРµ того, искреннее желание лучше понять современную Р РѕСЃСЃРёСЋ позволяют РјРЅРµ общаться, работать Рё даже дружить СЃ СЂСѓСЃСЃРєРёРјРё очень разных политических взглядов. Р?С… оценки режима Путина кардинально расходятся. Поэтому РјРѕРё ленты РІ Facebook Рё Twitter читать РІСЃРµ интереснее, Рё СЏ вижу, как формируется Рё уточняется политическая риторика – Рё Сѓ представителей оппозиции, Рё Сѓ Кремля. Каждый день Рё РїРѕ каждому РІРѕРїСЂРѕСЃСѓ СЏ вижу, Рє каким выводам хочет подтолкнуть людей Кремль Рё что РѕР± этом думают те, кто считает Кремль обиталищем почти мифологического зла.

Не кажутся ли эти разногласия порой слишком злобными? Конечно. Но даже в самых устоявшихся социальных демократиях вроде Германии или Нидерландов политика – грязное дело, сфера распрей, вероломства и прочих самых низменных форм человеческого поведения. В обществе вроде российского, где традиции демократического правления слабы и где «инакомыслие» всегда рассматривалось с особым подозрением, политика – еще более скверное занятие. Но, несмотря на жар риторики и очевидно сильные эмоции, темы дебатов зачастую поразительно банальны: растет ли экономика? Действительно ли население сокращается? Растет ли продолжительность жизни? Снижается ли рейтинг Путина?

Это эмпирические вопросы: на них можно дать правильный или неправильный ответ. Российская экономика либо растет, либо падает, население либо растет, либо сокращается, продолжительность жизни либо увеличивается, либо уменьшается. Тут нельзя было ответить что-то вроде «смотря как к этому подойти». Тут невозможно третье мнение, промежуточный вариант.

Да, люди иногда доводили себя подобными спорами до безумия, но реальные ставки в них были ничтожны. Людей, спорящих об экономическом росте, на самом деле мало что разделяет: они опираются на один и тот же аналитический фундамент и часто пользуются одними источниками информации (во многих случаях это иностранные газеты – Financial Times, Wall Street Journal и другие). Порой возникали и более философские вопросы: Россия – часть Европы или нет? Какой тип правления нужен России? Но это были вопросы исключительно редкие. Это были нормальные политические дебаты, скучные, но зато предсказуемые.

Но в последние несколько месяцев я с большой тревогой наблюдаю, как дискуссии в России быстро смещаются из зоны эмпирического в зону экзистенциального. С тех пор как разразился кризис на Украине, разные части российского политического спектра не столько дрейфуют, сколько разлетаются в разные стороны с космической скоростью. Эта игра гораздо страшнее: это дебаты о самых фундаментальных аспектах российской идентичности и государственности. Теперь всерьез обсуждается, действительно ли Россия – часть Европы или же часть Азии, действительно ли она должна интегрироваться в мировую экономику или прокладывать собственный, независимый курс, должна ли Россия вообще вступать в какие-то отношения с США и ЕС. Мнения, которые меньше года назад посчитали бы чуть ли не экстремистскими («Россия должна немедленно отправить войска в другие страны для защиты этнических русских»), быстро стали общим местом. Оппозиция также радикализовалась: ее и без того страстные призывы к реформированию политической системы стали еще более пронзительными и агрессивными.

Еще больше пугает то, что представители разных концов политического спектра больше не пользуются одними и теми же источниками информации. Люди с оппозиционными взглядами, как и раньше, могут запостить статью из FT или WSJ. Но люди с другой стороны спектра, люди с прокремлевскими взглядами стали полностью игнорировать позицию крупных западных газет и одновременно начали продвигать взгляды странных западных идеологов, неизвестных даже мне, хотя я достаточно неплохо информирован в этом смысле. Эти дебаты больше не происходят в общей же интеллектуальной вселенной: одна сторона говорит о демократическом восстании против коррумпированного и ненавистного политика, другая – о вооруженном захвате власти нацистами. Когда спор идет в таком русле, невозможно достичь хоть каких-то договоренностей. Это даже трудно назвать спором: это два отдельных, ничем не связанных монолога.

Я считаю это опасным: когда люди перестают обсуждать некую общую реальность, им гораздо легче воспринимать друг друга как врагов. А в этом случае существенно растет риск физического насилия. Сегодня разные группы российского общества настолько ожесточены и настолько резко противостоят друг другу, что я действительно опасаюсь всплеска политического насилия.

В целом я всегда оптимистически смотрел на перспективы России. До самого недавнего момента статистика показывала, что все идет, по большому счету, в правильном направлении. Но этот свежий тренд, атомизация общества, беспрецедентен и весьма пугает. Трудно предсказывать, чего именно ждать дальше, однако опыт обществ, где возникали настолько резкие политические расколы, подсказывает ответ: ничего хорошего.

В 

Баштрибуна в социальных сетях:

Вконтакте  Facebook  Twitter  Одноклассники  Google+  Мой мир  Tumblr